Diese Suppe ist schon zur Ikone der russischen Küche
geworden, zum russischen Markenzeichen. Warum? Jeder, der sich schon mal mit
den Essgewohnheiten der Russen befasst hat, weiß, was Borschtsch ist. Sogar
dann, wenn er noch nie einen gegessen hat. Als in Düsseldorf eine riesige
Ausstellung der französischen Impressionisten und der russischen Avantgarde aus
vier russischen Hauptmuseen eröffnet wurde, kochte ein deutscher Katering
Borschtsch, zum Einklang sozusagen. Oder für die Atmosphäre. Der Duft erfüllte das Museum, er
klang wie eine russische Hymne, pardon, roch. Der Borschtsch roch richtig, sah
aber ganz anders aus. Übrigens wagte ich es damals nicht zu probieren: die
Dissonanz war zu groß. Keiner aus dem Museum und keiner vom Katering hatte sich
überlegt, ob die Ikone der russischen Küche zu den Ikonen der russischen
Kunstavantgarde überhaupt passte. Der Borschtsch ist wie Umgangsprache, er darf
sich nicht in den Palästen breit machen. Er gehört auf die Straße, auf den
Markt.
Можно сказать, борщ - это икона русской кухни (по-крайней мере, так он воспринимается в Европе, среди тех, кто не досконально изучил кулинарный вопрос). Почему? Во-первых, едва знакомые с русской культурой уже знают, что это за суп такой. Даже те, кто его не едал никогда. Во-вторых, понятие Советский Союз прочнее укоренилось в сознании, мало кто отчетливо понимает, какие нации живут в молодых образовавшихся после распада странах, у всех есть некий ментальный знак равенства Россия - страна Советов - русские - борщ.
Сначала случай: несколько лет назад в ведущем художественном музее Дюссельдорфа (Германия) открылась выставка французского импрессионизма и русского авангарда из собраний четырех главных российских музеев (два из Петербурга и два из Москвы). Как созвучие немецкий кэйтеринг предложил публике в музейном кафе ничто иное, как гастрономическую икону - борщ. Как созвучие. Или как атмосферу, так сказать. Ну и результат: в залах с картинами Моне и Мане, Кандинского и Лентулова витал аромат борща. Это звучало как русский гимн, пардон, не звучало. а пахло. Честно сказать, не пробовала. Для меня запах борща представлял собой такой диссонанс к выставке, что хотелось убежать куда подальше, а не хвататься за ложку. Никто из музейщиков не задумывались, а соответствует ли русская гастрономическая икона иконам авангардным...
Можно сказать, борщ - это икона русской кухни (по-крайней мере, так он воспринимается в Европе, среди тех, кто не досконально изучил кулинарный вопрос). Почему? Во-первых, едва знакомые с русской культурой уже знают, что это за суп такой. Даже те, кто его не едал никогда. Во-вторых, понятие Советский Союз прочнее укоренилось в сознании, мало кто отчетливо понимает, какие нации живут в молодых образовавшихся после распада странах, у всех есть некий ментальный знак равенства Россия - страна Советов - русские - борщ.
Сначала случай: несколько лет назад в ведущем художественном музее Дюссельдорфа (Германия) открылась выставка французского импрессионизма и русского авангарда из собраний четырех главных российских музеев (два из Петербурга и два из Москвы). Как созвучие немецкий кэйтеринг предложил публике в музейном кафе ничто иное, как гастрономическую икону - борщ. Как созвучие. Или как атмосферу, так сказать. Ну и результат: в залах с картинами Моне и Мане, Кандинского и Лентулова витал аромат борща. Это звучало как русский гимн, пардон, не звучало. а пахло. Честно сказать, не пробовала. Для меня запах борща представлял собой такой диссонанс к выставке, что хотелось убежать куда подальше, а не хвататься за ложку. Никто из музейщиков не задумывались, а соответствует ли русская гастрономическая икона иконам авангардным...